Наталья Найко. ОЛЕГ МЕРЕМКУЛОВ. ЯРКИЕ КРАСКИ ЖИЗНИ

В сентябре 2010 года крупнейшему музыкальному деятелю Красноярского края, одному из самых значительных композиторов Сибири Олегу Ивановичу Меремкулову исполнилось 75 лет.
          Вот уже 30 лет, он живет и работает в Красноярске. Он был первым заведующим кафедрой истории и теории музыки Красноярского государственного института искусств (ныне Академия музыки и театра), активно способствовал открытию Красноярской организации Союза композиторов Российской Федерации и был её первым председателем (1983-1988). Однако неверно было бы думать, что творчество О. Меремкулова носит локальный характер. Его сочинения и прежде регулярно звучали не только за Уралом, но и на престижнейших концертных площадках Москвы, Ленинграда. А в последнее десятилетие премьеры сочинений сибирского автора, изумляющих слушателей искренностью высказывания и художественными находками, становились заметными событиями музыкальной жизни обеих столиц.
          16 октября в Малом зале Красноярской филармонии прошел творческий вечер О. Меремкулова, приуроченный юбиляром к 50-летию Союза композиторов России. Для него эта организация ассоциируется, прежде всего, с цехом мастеров – таких разных, но неизменно авторитетных, какими были и Д. Б. Кабалевский, и Д. Д. Шостакович, и В. Я. Шебалин, и его ученик, профессор горьковской консерватории А. А. Нестеров, в классе композиции которого занимался герой нашей статьи. Но, кроме того, есть еще одна «малая» дата, знаменательная для Олега Ивановича – 35 лет прошло с той поры, как его приняли в Союз композиторов. Это было для него ошеломляющей новостью: так высоко он держал «планку» для себя, и так невелики были его притязания, обусловленные безмерным почитанием достижений отечественной композиторской школы.
          Творчество для О. Меремкулова – не отвлеченная интеллектуальная игра, но создание такой новой реальности, в которой переплавляется весь опыт его личных переживаний, и, вместе с тем, происходит постижение глубинной связи своей собственной линии жизни с судьбой родной земли, актуализируется укоренённость современного художника в мировой, и, прежде всего, в отечественной культурой. В его музыке ощущается дух творений Мусоргского, Рахманинова, Мясковского, Шостаковича, что отнюдь не нарушает цельности художественной формы. Неповторимый сплав лиричности и ярко театральной выпуклости, «зримости» музыкальных образов, колоссального энергетического «заряда» и обострённой психологичности, красочно картинной подачи и эпической обобщённости, сюжетности и динамичности симфонического развития, напряженной экспрессии и постоянно ощущаемого модуса авторского осмысления – вот что составляет существо индивидуального стиля Меремкулова. Это определяет разнообразие музыкальной лексики и приёмов письма: архаичный напев и наигрыш-пляс, колокольные звоны и красивые протяжённые мелодии, сонорные комплексы, хитроумно сплетённое многоголосие и интенсивность проживания одного-единственного тона или лапидарного одноголосного мотива.
          В свои семьдесят пять лет Олег Иванович переживает очередной творческий взлёт. Он статен, темпераментен, одухотворён и красив, как может быть красив именно художник, созидатель. Нередко талантливым людям вкупе с творческим даром достаются и невероятные жизненные сценарии, с крутыми поворотами, испытаниями, необыкновенными встречами. По крайней мере, слушая воспоминания Меремкулова, трудно отделаться от впечатления, что читаешь остросюжетный роман. Только создается этот роман уже на протяжении многих десятилетий, и самые яркие его страницы предстают в виде оригинальнейших музыкальных опусов.
          Их список, «просеянный» сверхтребовательным автором не очень велик – ноты некоторых композиций Олег Иванович уничтожил, не считая их достойной реализацией своих замыслов. Но зато любое из сочинений, прошедших суровый отбор, – это всегда художественное открытие, неожиданное жанровое решение, впечатляющее по яркой экспрессии и убедительности «высказывание» мастера.
          В творчестве каждого художника по-разному отражаются эпизоды собственной биографии и ступени личностного становления. Жизнь О. Меремкулова – потрясающе интересный материал для исследователя, потому что дает возможность увидеть какую-то запредельную логику, ощутить высшие смыслы всего, что с ним происходило, всякого опыта, всего диапазона его переживаний, начиная с самого детства.
Ему, рождённому в 1935 г. в солнечном Симферополе, росшему в лучах безграничной любви, пришлось пережить резкий переход от счастливого довоенного детства к бомбёжкам, сопровождавшим стремительное наступление фашистских войск, и ужасам оккупации. В памяти остались эпизоды как будто из кинофильма: из радиоприемника раздаются лозунговые строчки бодрой песни «Наш солнечный Крым мы никому не отдадим…», и одновременно по улицам проезжают немецкие мотоциклисты…
          Перед самой войной родители купили фортепиано, и с одаренным мальчиком начала заниматься двоюродная бабушка В. К. Ханбекова, в прошлом – ученица А. Б. Гольденвейзера. С началом оккупации эти уроки прекратились, семья лишилась музыкального инструмента, по соседству расположилось гестапо, откуда раздавались крики арестованных, подвергающихся пыткам, на улицах появились повешенные.
С возвращением «наших» в 1944 году, начались репрессии, которые коснулись и семьи Меремкуловых. Взяв с собой лишь самые необходимые вещички, они в «телячьих» вагонах совершили переезд в Сибирь: в подсобном хозяйстве шахты им. Сталина (в Кемеровской области) их домом на время стала собственноручно вырытая землянка...
          Наверное, нужно было перенести такую разлуку не только с родными местами, но и с детством, чтобы прошлое стало восприниматься не просто как бывшее очень давно, а как то, что принадлежало другой жизни, что находится на грани яви и сна, словно прекрасная грёза. Думается, что именно поэтому через много-много лет душа Олега Ивановича, увлёкшегося прозой В. П. Астафьева, отозвалась музыкальными образами симфонии «По прочтении В. Астафьева» для оркестра русских народных инструментов. Это случилось уже в Красноярске, куда Олег Иванович переехал в 1980 г., во многом благодаря инициативе В. А. Аверина – известного балалаечника, бывшего в то время проректором института искусств.
          Годы жизни в Красноярском крае отмечены счастливым совпадением двух обстоятельств: художнической зрелости самого автора и творческого содружества с дирижером И. Шпиллером, дирижёром оркестра русских народных инструментов В. Тарасовой, автором многих переложений для народного оркестра Б. Тарасовым, баянистом С. Найко, виолончелистом М. Курицким.
          Среди первых, наиболее значимых произведений того времени – симфония «Сибирь» и «Три фрески» для баяна соло. Для О. Меремкулова баян явил собой неповторимый звуковой мир, открыл колоссальные возможности в формовании особо пластичной и красочной звуковой материи. Но при этом, он покоряет своей волнующей почвенностью – живой, «дышащей», по характеристике композитора.
          Именно с «Фресок» начинается наиболее яркий период творчества О. Меремкулова, продолжающийся и сейчас, поэтому столь разные сочинения, как баянный цикл (1984), «астафьевская» симфония (1985), концерт для органа, детского хора, виолончели, меццо-сопрано и ударных (1988), симфоническая поэма «Посвящение В. И. Сурикову» (1989), композиция «Памяти архитектора Матвея Казакова» для виолончели соло (1990) и даже музыкальная драма-триптих «Бесы» (1996-2007) предстают плодами какого-то единого древа, обнаруживающими своё глубинное родство. То ли в композиторе так созрело и требовало своего выхода ощущение своих истоков в русской культуре, то ли оно с особой силой пробудилось от тембров народных инструментов – сейчас, наверное, и невозможно сказать. Но, по его словам, мистическая закономерность встречи с С. Найко несомненна.
          Как осмысливает сейчас автор, при всей неожиданности поначалу для него самого нового творческого проекта, каким стал двойной концерт для виолончели, гуслей звончатых и симфонического оркестра, он также незримыми нитями, органически, связан с баянным триптихом и с последующими за ним опусами.
Поэтому открытие творческого вечера звучанием Фресок для баяна, закономерно. Этот цикл, состоящий их трех частей («Письмена», «Наваждение», «Хорал»), уже известен красноярскому слушателю. Но артист С. Найко обладает удивительным качеством – каждый раз, словно заново, проживать на сцене процесс становления музыкальной формы, поражающий как своей непосредственностью, так и драматургической выверенностью. Художественное время приобретает особую пластичность, словно подчиняясь исполнителю, каждый тон музыкальной ткани смыслово наполнен и значим.
          Такой зачин концерта сразу же настроил на серьёзный, высокий лад, обусловил возникшее у слушателей ощущение причастности к большому событию. (Заметим, что в этом же ключе были выдержаны и предшествовавшие музыке сердечные слова признательности и благодарности композитору-юбиляру, которые произнёс министр культуры Красноярского края Г. Л. Рукша).
          Премьера «Поэмы гнева и любви» на стихи А. Ахматовой для симфонического оркестра, меццо-сопрано и детско-юношеского хора, посвящённой памяти жертв ленинградской блокады, продолжила эту линию благородного духовного напряжения. В своем новейшем сочинении композитор обратился к скупым и одновременно пронзительным строкам военных лет гениальной русской поэтессы. Лирические странички хрустального звучания детского хора, возвышенно-скорбные эпизоды солирующего меццо-сопрано чередуются с оркестровыми картинами, одновременно и зримыми, и символическими. Премьеру подготовили: Красноярский академический симфонический оркестр с дирижером заслуженным деятелем искусств России Валерием Ермошкиным, Образцовый детский хор «Камертон» Краевого дворца пионеров и школьников во главе с Анной Грузинской, солистка – томская певица Светлана Артемьева.
          Во втором отделении была представлена Симфония-диптих, состоящая из развернутой Прелюдии и Двойного концерта для виолончели, гуслей звончатых и симфонического оркестра. В целом, в этой оригинальной композиции, построенной на резких вторжениях и контрастах, прослеживается ряд сквозных рельефных образов. С одной стороны, – страстно вопрошающий, мятущийся, либо погруженный в думы Лирический герой (интонационное содержание партии виолончели дает повод именно её интерпретировать в подобном ключе). С другой стороны – собирательный многогранный музыкальный образ Вечной Руси, условно запечатленный посредством звучания гуслей. Ощущается и определённая сюжетность как преломление авторского осмысления неразрывно сплетённых судеб Личности, Народа и Родной Земли.
          Воплощение этого замысла – от его зарождения до сценической реализации – непосредственно связано с блестящими музыкантами: виолончелистом, заслуженным артистом России Михаилом Курицким и гусляром, лауреатом международных конкурсов Павлом Лукояновым. История человеческой и творческой дружбы Меремкулова и Курицкого началась около 30 лет тому назад. А талантливый виртуоз Лукоянов – дар, которым судьба наградила композитора относительно недавно. Именно совместная самозабвенная работа с этими исполнителями привела к новым художественным открытиям. Слушатели были покорены артистизмом и мастерством солистов.
          Оркестр прошел большой путь к пониманию музыки земляка-современника, к уважению его таланта и признанию творческого подвижничества. В этом – большая заслуга дирижера В. Ермошкина. Без свойственной ему глубины проникновения в авторский текст и художественной принципиальности не было бы той силы воздействия на аудиторию, которой отмечен прошедший творческий вечер. Это можно считать еще одним счастливым даром судьбы композитора О. Меремкулова – встретить в своей жизни исполнителей, соответствующих масштабу его музыкальных идей, готовых быть со-творцами.
          Хочется надеяться, что пережитые мгновения душевного подъема, волнений, художественных откровений, теплый поток восхищенных чувств слушателей – все это отзовётся творческими импульсами, переплавится в прекрасные звуки новых партитур.